В интегративном подходе Эйдемиллера и Юстицкова (1999) тактика терапии зависит от особенностей семьи, специфики ее проблемы, условий работы. Например, в период знакомства с семьей, члены которой отличаются авторитарностью и ригидностью взаимоотношений, возможен недирективный стиль; в момент постановки определенных задач используется директивный стиль; вызванная перестройкой взаимоотношений фрустрация преодолевается вновь с помощью недирективного стиля; реакция на рецидивы неблагоприятных отношений в семье может потребовать директивности.
В суде: «Я, конечно, знала, что он пьяница, драчун, импотент, жадина и лентяй, но думала, хоть мужем хорошим будет».
Воспитательные проблемы
Не заставляй детей ронять слезы слишком часто, иначе им будет нечего уронить над твоей могилой.
Пифагор
Выделен ряд последовательных фаз взросления, по мере прохождения которых взаимодействие ребенка с матерью ведет к появлению стойкого чувства собственного Я, отличающегося от объектов. Главные стадии этого процесса – аутистическая, симбиотическая и стадия отделения (сепарации и индивидуализации). На последней стадии потребность в автономии борется со страхом потери матери, который может зафиксироваться в виде страха разлуки у взрослого. М. Малер установила, что психологическая автономия ребенка развивается в 2–3 года и для ее формирования родители должны:
· иметь надежную связь с ребенком;
· воспринимать ребенка таким, какой он есть, а не таким, каким бы им хотелось его видеть;
· не запрещать ему открыто выражать свои чувства, признавать и понимать эти чувства, а также потребность ребенка в их раскрытии;
· помогать и поощрять действия ребенка, направленные на здоровое исследование окружающего мира, пользуясь словом «да» в два раза чаще, чем словом «нет»;
· обеспечить безопасность непосредственного окружения для того, чтобы ребенок мог эффективно познавать мир, позволить ему исследовать его;
· поощрять выражение независимых мыслей, чувств и действий в соответствии с возрастом ребенка;
· быть способным продемонстрировать понимание и поддержку, обеспечить воспитание, когда ребенку это понадобится;
· демонстрировать эффективную психологическую независимость, спрашивая ребенка прямо, чего он хочет, открыто выражая ему собственные чувства, прямо указывая на то, чего они добиваются; быть примером для ребенка;
· определять, что запрещается делать ребенку, и прямо говорить почему, а не прибегать к силовым методам. Опыт показывает, что маленькие дети обучаются правильному поведению, наблюдая за поведением окружающих людей.
Выделяют ряд позитивных подкреплений, необходимых человеку на определенных стадиях развития.
1. Бытие (0–6 мес.) – «Я рада, что ты живой».
2. Активность (6–18 мес.) – «Я люблю тебя и активного, и спокойного».
3. Автономия (1,5–3 года) – «Ты можешь отделяться, и я буду любить тебя».
4. Идентификация и сила (3–6 лет) – «Я люблю тебя таким, какой ты есть».
5. Структурирование (6–12 лет) – «Я люблю тебя, когда мы разные». 6. Идентификация (13–19 лет) – «Моя любовь всегда с тобой; я верю, что ты попросишь меня о поддержке». 7. Взаимозависимость (зрелый возраст) – «Ты любим в любом возрасте; твоя любовь зреет и расширяется».
Ф. Гомбургер описал пубертатный криз, включающий перепады настроения без достаточных причин и другие попеременные полярные проявления: повышенную ранимость и браваду, застенчивость и развязность, сентиментальность и черствость, жажду признания и подчеркнутую независимость, антиавторитарность и обожание случайных кумиров, чувственное фантазирование и сухое мудрствование (Личко, 1999).
А.Е. Личко (1999) выделяет в «подростковом комплексе» следующие реакции: эмансипации, группирования со сверстниками, хобби-реакцию и реакции, обусловленные, формирующиеся сексуальным влечением. Реакция эмансипациизаключается в стремлении высвободиться из-под чрезмерной опеки старших. Гипертимные (чрезмерно активные) подростки нарушают порядок, истероидные и шизоидные критикуют его. Крайняя форма реакции – побеги из дома и бродяжничество. Вариантом этой реакции является реакция оппозиции, при которой выражен агрессивный, антисоциальный компонент поведения, возможны жестокие поступки и демонстративные попытки самоубийства.
Реакция группирования со сверстникамипроявляется в потребности подростка быть членом группы сверстников, чаще однополой. При семейно-педагогической запущенности, а также в закрытых заведениях для подростков (интернаты, спортивные лагеря, отделения больниц) реакция группирования может стать главным регулятором поведения подростка. В рамках этой реакции может развиться аддикция отношений, начинающаяся с многочасовых пустых разговоров у подъезда, бесцельного времяпровождения в компании приятелей и т. п.
Хобби-реакциипроявляются в форме крайне важных для подростка увлечений, которые делятся на интеллектуально-эстетические, телесномануальные, лидерские, накопительские, эгоцентрические, азартные, информативно-коммуникативные. Ради увлечения подросток может жертвовать остальными занятиями, в том числе учебой. Многие азартные увлечения этого времени переходят затем в аддикции, например спортивный и музыкальный фанатизм.
Выделяют также реакцию имитации, которая проявляется в подражании кумиру, причем это может быть как поп-звезда, так и преступный авторитет, окруженный романтическим ореолом. Вариантом является реакция отрицательного подражания, при которой поведение подростка прямо противоположно навязываемому образцу. Иногда сын алкоголика за счет отрицательной имитации становится трезвенником. К сожалению, чаще эта реакция лежит в основе необъяснимого появления хулигана и наркомана в семье с завышенными моральными требованиями.
Реакция компенсациизаключается в восполнении неудач в одной сфере (например, в учебе), в другой (например, в «смелом» поведении). О реакции гиперкомпенсации говорят и в тех случаях, когда подросток пытается самоутвердиться именно в трудной для него области: например, застенчивый мальчик пытается стать своим в дурной компании, начинает курить, пить, принимать наркотики, оставляет учебу.
С.А. Кулаков (1998) выделяет ряд особенностей аддиктивных подростков. В сфере общения наблюдается избегание решения проблем, нестабильность отношений с окружающими, преимущественно однотипный способ реагирования на фрустрацию и трудности, высокий уровень претензий при отсутствии критической оценки своих возможностей, склонность к обвинениям, эгоцентризм. Характерны также агрессивное или неуверенное поведение, появление социофобий, ориентация на слишком жесткие нормы и требования, перфекционизм, нетерпимость и нетерпеливость, не позволяющие установить устойчивые личностные отношения.
В аффективной сфере отмечаются эмоциональная лабильность, низкая выносливость к отказам и быстрое возникновение тревоги и подавленности, сниженная или нестабильная самооценка, преувеличение негативных событий и минимизация позитивных, что приводит к еще большему снижению самооценки, неприятию «обратных связей» и способствует закрытости личности. В мотивационной сфере блокируются потребности в защищенности, самоутверждении, свободе, принадлежности к значимой группе, временной перспективе.
Выражены когнитивные искажения, усиливающие дисгармонию личности, аффективная логика: долженствование, сверхожидания от других, эмоциональные блоки («мальчики не плачут»), игнорирование проблем, построение умозаключения на деталях, вырванных из контекста («если кто-то критикует меня, то я – плохой»), построение глобального вывода на одном единственном факте, максимализм («все или ничего»), произвольность выводов при отсутствии доказательств, перфекционизм, преобладание негативных оценок.
В созависимых семьях наблюдается нарушение влияния родителей на детей в форме воспитательной неуверенности или фобии утраты ребенка. При гиперпротекции родители уделяют ребенку слишком много внимания, при гипопротекции – недостаточно. Они могут потворствовать удовлетворению его потребностей или игнорировать их. Могут предъявлять к ребенку как чрезмерные требования (по выполнению обязанностей или соблюдению запретов), так и непозволительную мягкость, чрезмерно пользоваться санкциями или неоправданно избегать их. Наконец, стиль воспитания может быть неустойчивым, непоследовательным.
Выделяют следующие патологизирующие стили поведения родителей. Авторитарныйстиль характеризуется высоким уровнем контроля и холодными отношениями. Родители устанавливают жесткие требования и правила, не допускают их обсуждения; позволяют детям лишь крайне малую степень независимости от них. Их дочери до замужества остаются пассивными и зависимыми, сыновья могут стать неуправляемыми и агрессивными. Либеральныйстиль отличается низким уровнем контроля и теплыми отношениями. Ребенку предоставлен избыток свободы, дети вырастают непослушными и агрессивными, ведут себя неадекватно и импульсивно, игнорируют этические нормы, страдают от чувства неполноценности. Безразличныйстиль предполагает низкий уровень контроля и холодные отношения. Если безразличие сочетается с враждебностью, ребенок ведет себя агрессивно, склонен к делинквентному поведению и наркотизации.
Уикес (по: Шостром, Браммер, 2002) описывает механизмы, посредством которых родители контролируют или используют подростка.
· Использование любви как подавляющей и удерживающей силы для удовлетворения личностной потребности того родителя, который разочарован в других человеческих отношениях и выливает все вырвавшиеся эмоции на ребенка, а также питает себя любовью ребенка.
· Взваливание на ребенка груза благодарности и чувства долга, поведенческие проявления которых поощряются.
· Обращение с подростком как с эмоциональной игрушкой. Это не позволяет ребенку достигнуть полной зрелости.
· Продление периода своей собственной молодости за ее реальные пределы. Дочери всегда лишь маленькие девочки; сын начинает брать на себя роль юного любовника.
· Чрезмерная строгость и авторитарность родителя, не позволяющие ребенку выйти из роли подчиненного.
· Излишняя слабость и готовность уступить со стороны отца, а также неспособность принять отцовскую ответственность. Со стороны сына это может вызвать лишь неуважение; для подростка проблема достижения свободы становится слишком легко решаемой, а его пренебрежительная позиция переносится на все трудности жизни. Слабый и уступчивый сын, имеющий подобную идентификацию, может быть ориентирован на неудачу, как это происходило с его отцом. Он склонен использовать самоидентификацию с отцом в качестве оправдания отсутствия у себя готовности к встрече с жизнью.
· Если мать выступает как строгий родитель, она олицетворяет собой не только любовь, но и авторитет. Для сына такая ситуация затрудняет процесс отделения от матери и обретения собственной независимости. Теперь он может бояться власти женщины, а также сдаться и потерять свою мужскую позицию. Более того, он способен полностью порвать связь с матерью и постоянно недооценивать женщину, пытаясь таким образом не допустить ее власти.
· Подозрительное и неразумное поведение матери по отношению к отцу может создать сходное неосознанное отношение к мужчинам у дочери.
· Неадекватная позиция отца может привести к появлению у дочери столь же неадекватных ожиданий по отношению к мужчинам вообще. Например, если он слишком привязан к ней, существует опасность, что дочь окажется неспособной разрушить близкую связь с отцом для того, чтобы выйти замуж. Она пройдет через жизнь, надеясь найти образ своего отца в предполагаемом муже. Если он слишком доминирует, то дочь может отвергнуть его излишне настойчивые требования и отвергнуть его самого. Она часто подозрительна по отношению к мужчинам и к тем требованиям, которые они к ней предъявляют. Она чувствует сексуальные мотивы там, где их нет, если они и существуют, то она отказывается видеть в них нормальное проявление взрослой жизни.
Традиционные правила этики не допускают открытого проявления агрессии и получения удовольствия от ее реализации. Подавление агрессии начинается с требования родителей говорить тише, не возражать, не спорить, не кричать и не мешать. Когда агрессивная коммуникация блокируется или подавляется при осуществлении определенных взаимоотношений вне зависимости от того, являются они случайными или устойчивыми, люди вступают в искажающие реальность, нечестные по отношению друг к другу соглашения. Агрессивные чувства, на сознательное выражение которых в обычных взаимоотношениях устанавливается запрет, внезапно проявляются иным образом в активной и неконтролируемой форме. Когда же аккумулированные и запрятанные внутрь чувства обиды и враждебности прорываются наружу, предполагавшаяся «гармония» отношений внезапно нарушается.
В последние десятилетия описанные «домостроевские» принципы воспитания сменяются на призыв поощрять детей, особенно страдающих неврозами, к игровому отреагированию агрессии. Впрочем, большинство авторов признает временный эффект катарсиса, а некоторые высказывают убедительные опасения, что поощрение агрессии может привести к ее усилению.
Не делайте из ребенка кумира – когда он вырастет, то потребует жертв.
Пьер Буаст
Созависимость психотерапевта
С утопающим надобна сугубая осторожность – Дабы и его спасти, и самому не утонуть.
Бальтасар Грасиан
Пациент, склонный к зависимости (каких большинство), часто относится к терапевтической сессии так же, как алкоголик в состоянии похмелья – к алкоголю: как к быстрому чудесному исцелению. Соответственно, психотерапевта такой пациент воспринимает как спасителя, актуализируя в нем нарциссическую потребность в грандиозности. Среди начинающих психотерапевтов созависимость с клиентом встречается довольно часто. Тенденция к формированию взаимных высокозависимых отношений приводит к развитию многолетнего «бесконечного анализа» как варианта психоголизма.
Ч. Крамер (2003) перечисляет наиболее частые примеры созависимости в терапии. Пациент постоянно опаздывает и настаивает на том, чтобы задержаться сверх установленного срока. Растет гора неоплаченных счетов. Оговоренное домашнее задание выполняется плохо, если вообще выполняется. Пациент пропускает сессии безо всяких причин или по незначащим причинам, в то же время часто звонит по телефону по пустякам. Налицо большое количество лишней, непродуктивной болтовни, просьбы о помощи в тех ситуациях, с которыми он мог бы справиться сам.
Если подобное начинает происходить систематически, созависимый терапевт пугается, злится и начинает «работать над границами». Однако здесь есть опасность перегнуть палку в другую сторону и вызвать гнев и обиду пациента. Оскорбленный в своих ожиданиях, вначале по умолчанию подкрепленных «добрым» терапевтом, пациент горько жалуется на бесчувственное отношение, психосоматические расстройства и другие симптомы, в которых виновна психотерапия, он демонстративно ищет другого психотерапевта и намекает, что при таком отношении терапевт может оказаться третьим лишним. Он угрожает прекратить терапию, покончить с собой, совершает импульсивные поступки, сваливая ответственность за них на терапевта.
Созависимый терапевт контрфобического типа с самого начала подчеркивает зависимое положение клиента. Дж. Коттлер (2002) описывает несколько типичных игр. «Я много работал, чтобы добиться своего нынешнего положения, и вы должны проявлять уважение ко мне и моим знаниям». «Я всезнающий и всемогущий. Я обладаю магической силой, позволяющей мне читать ваши мысли и предвидеть будущее». «Я не восприимчив к попыткам меня “достать”. Я занимаю объективную, отстраненную позицию. Когда я принимаю в вас участие, вы только клиент, а не часть моей жизни». «Я воплощаю в себе все то, к чему вы стремитесь. Взгляните на меня – как я невозмутим, уверен в себе и своей способности контролировать ситуацию. Вы тоже можете стать таким, если будете слушаться и выполнять мои рекомендации».
Попадая к аналитику, зависимый пациент обычно сразу развивает эротический перенос, провоцируя эротический контрперенос. При этом чаще всего наблюдаются следующие варианты: 1) мужчина-аналитик и мазохистичная пациентка; 2) профессионал(ка) с выраженными нарциссическими чертами; 3) мазохистичная женщина-аналитик и соблазняющий нарцисс. О. Кернберг (2000б) отмечает, что нарциссические пациенты-мужчины, проходящие терапию у женщин-аналитиков, часто демонстрируют то, что выглядит как сильная трансферентная любовь, но на самом деле является агрессивным сексуализированным обольщением, отражающим сопротивление чувству зависимости от идеализируемого аналитика.
По данным американских исследователей, около 90 % практикующих психотерапевтов ощущают половое влечение к тем или иным своим клиентам, у 64 % в связи с этим появляется чувство вины, тревоги и смущения. Мазохистичные пациентки могут вызывать у мужчины-аналитика сексуально окрашенные фантазии спасения, которые мгновенно «испаряются», как только пациентка начинает предъявлять чрезмерные требования. При этом кажущаяся мягкая забота о пациенте нередко оборачивается пристальным контролем, жертвенный альтруизм – мазохистским эгоцентризмом с обидчивостью и готовностью обвинять его за «неблагодарность». Вместо честного признания своих эмоциональных проблем созависимый психотерапевт пытается решать чужие, семейные конфликты прикрывает картиной показного благополучия, духовное развитие заменяет аскетизмом и пуританством, нередко скрывающим сверхценное отношение к материальным благам.
В случае патологии Суперэго у аналитика возможна нарциссическая реакция в форме сексуальных отношений с клиентом, которые для мазохистичного партнера могут закончиться трагически. Психотерапевтов, злоупотребляющих своим положением (по официальным данным, они составляют 17 % психотерапевтов), классифицируют следующим образом: депрессивный терапевт средних лет, имеющий семейные и/или супружеские проблемы, эксплуатирующий «позитивный перенос»; манипулятивная антисоциальная личность; личность с сексуальными отклонениями; романтик, проповедующий половую свободу и безответственность; экспансивный нарцисс и мазохистски капитулирующий шизоид, жалующийся, что его соблазнили.
Выделяют следующие причины эротического контрпереноса: соблазняющее поведение пациента; гиперкомпенсация личностной незаинтересованности аналитика в пациенте; подавленная или неразвитая сексуальность пациента; сексуальная неудовлетворенность аналитика; невротические сексуальные реакции аналитика; символическое стремление к слиянию с объектом идентификации.
Отто Кернберг (2000б) считает, что иногда аналитику полезно развить собственные фантазии по поводу сексуальных отношений с пациентом, чтобы лучше осознать саботирующие аспекты личности пациента. Вне сексуальных отношений эти аспекты могут проявляться в требованиях смены времени приема, финансовой безответственности пациента, упреках в игнорировании аналитиком особых обстоятельств и т. п. Аналитику следует воздерживаться от сообщения пациенту о своем контрпереносе, с тем чтобы обеспечить себе внутреннюю свободу исследования собственных чувств и фантазий. Переживание пациентом «отвержения» аналитиком следует исследовать и интерпретировать с точки зрения представлений пациента о запретах на эдиповы желания, нарциссическом унижении, сексуальной неполноценности и кастрации. При этом чем удовлетворительнее собственная сексуальная жизнь аналитика, тем лучше он может помочь пациенту разрешить эти проблемы.
Гуггенбюль-Крейг добавляет:
«допустим, что интимная жизнь психотерапевта оставляет желать лучшего. Тогда рассказ о сексуальных переживаниях пациента может послужить ее заменителем. Удовлетворение подобным эрзацем может превратиться в привычку замкнутого аналитика, что, разумеется, вредно в первую очередь для него самого, поскольку психологическое развитие в таком случае заметно тормозится. Иногда психотерапевты, подверженные этому пороку, не способны говорить ни о чем другом, кроме как о своих пациентах. Их личная эмоциональная жизнь превращается в суррогат из чужих чувств, переживаний и проблем. Аналитик теряет не только свою личную жизнь, но и творческую оригинальность. Преимущество же квази-существования в том, что оно позволяет человеку отстраниться от реальных страданий, занять удобную и безопасную дистанцию, наслаждаясь, тем не менее, всевозможными заменителями действительности».
(Гуггенбюль-Крейг, 1997, с. 42)
Для предупреждения двойственных отношений с клиентом или семьей следует учитывать такие параметры, как силу, продолжительность отношений и ясность завершения. Сила отражает реальную возможность терапевта влиять на потребителя услуг (у лечащего врача ее больше, чем у клинического психолога). Сила увеличивается с продолжительностью отношений (при долгосрочном психоанализе она больше, чем при однократной консультации). Ясность завершения снижается при неопределенном терапевтическом договоре. При угрозе развития двойственных отношений терапевт оценивает их по указанным параметрам. Если налицо большая сила и продолжительность вкупе с неопределенностью момента завершения, такие отношения следует прекратить, передав клиента или семью коллеге.
Многие аналитики считают, что эротизированный перенос является защитой от агрессивного отреагирования, к которому склонны такие пациенты. Они не в состоянии вынести фрустрацию классического психоанализа и не могут участвовать в формировании терапевтического альянса.
Врач имел привычку, принимая больного, все время говорить «мы».
– У нас болит живот, и нам очень плохо. Кроме того, мы чихаем. Что же мы должны сейчас сделать?
– Я думаю, – заметил больной, – что нам с вами вместе лучше всего пойти к другому врачу.
Пример:
На супервизию обратился психолог, более года работавший с клиентом, который в настоящее время преследует его. Клиент – одинокий молодой человек, работающий программистом в коммерческой фирме. Свою проблему он сформулировал как одиночество, согласился на психодинамическую терапию. С самого начала проявлял интерес к личной жизни терапевта, ревновал его к другим пациентам, приходил раньше времени, задерживался после сессии. Высказывал восхищение деловыми и личными качествами терапевта, подчеркивал собственные интеллектуальные способности, претендовал на положение «любимчика», делал подарки, в то же время под различными предлогами уклонялся от оплаты. Когда он задолжал крупную сумму денег, психолог предупредил его о прекращении терапии.
С этого момента отношение пациента резко изменилось. Он заявил, что всегда подозревал: терапевта он интересует лишь как источник дохода, хотя он предлагал терапевту гораздо больше – дружбу. Признался, что тем не менее продолжает испытывать к терапевту теплые чувства и согласился постепенно выплатить долг. Свое обещание клиент выполнил, однако сессии проходили теперь в напряженной атмосфере: клиент пытался уличить терапевта в ошибках, не разрешал ему больше пользоваться диктофоном, требовал выключать телефон. Вскоре заявил, что тайно сделал диктофонные записи последних сессий, с помощью которых он сможет доказать желание терапевта склонить его к сожительству. Когда терапевт резко заявил, что прекращает работу с клиентом, тот начал угрожать ему обращением в налоговую полицию.
Терапевт имел лицензию на индивидуальную деятельность и аккуратно платил налоги, однако, опасаясь развития конфликта, стал идти навстречу различным желаниям клиента. Атмосфера сессий смягчилась, и однажды клиент предложил вступить в интимные отношения. Несмотря на отказ, он начал «ухаживать» за терапевтом, искал с ним встреч между сессиями, часто звонил, приглашал к себе в гости. Заявил, что «не мыслит свою жизнь без него» и просил терапевта перестать сдерживать свои чувства к нему – теперь он знает о них из сообщений по электронной почте. После отъезда в отпуск терапевт пытался избежать возобновления терапии, что было расценено клиентом как нарушение договора, и он обратился в суд.
С помощью нанятого адвоката, ценой больших материальных и моральных издержек терапевту удалось выиграть дело. Однако он начал замечать, что его телефонные разговоры прослушиваются, несколько раз наблюдал, как с его автоответчика «скачивается информация»; был вызван в налоговую полицию по подозрению в сокрытии реальных доходов. Решил возобновить отношения с пациентом с целью выработать иную стратегию работы обратился к супервизору.
Супервизия привела к осознанию терапевтом следующих моментов. Пациент с нарциссической структурой личности в качестве развил сопротивления терапии эротизированный перенос, переросший в эротоманический бред и актуализировавший гомосексуальные тенденции больного, которые он приписал терапевту (проекция). Отмечались также идеи ревности, отношений (незаслуженно плохих), бредовая интерпретация («расшифровка» сообщений электронной почты). Развился конфликт зависимых отношений, на фоне которого сформировался комплекс преследуемого преследователя с агрессивным поведением. Личностный смысл последнего – поставить терапевта в полную зависимость от себя.
Развитию созависимых отношений способствовали следующие причины. Терапевт недооценил значение полученного исторического материала: в детстве клиента излишне опекала мать, тогда как отец был холоден и жесток с ним. Одиночество клиента являлось проявлением его страха зависимости. Он страстно желал близости с материнской фигурой, что способствовало сексуализации его отношений с терапевтом, в котором одновременно видел таящего угрозу отца, что привело к развитию персекуторных идей. Идентификация с агрессором-отцом послужила толчком к преследующему поведению клиента.
В ходе супервизии были обнаружены «слепые пятна» терапевта, сыгравшие определенную роль в динамике терапевтических отношений: потребность в грандиозности, недостаточное тестирование реальности (с несоблюдением сеттинга), недостаточный контроль границ (в частности, между интимной и деловой сферой), отрицание психопатологической мотивации поведения из-за неосознанного страха сумасшествия. Ему было предложено обобщить имеющийся материал работы с клиентом, обосновать клинический диагноз бредового расстройства и при необходимости использовать его для госпитализации больного.
Эпилог
Если у тебя есть фонтан, заткни его.
Дай отдохнуть и фонтану.
Козьма Прутков
Теперь, имея перед глазами всю картину, можно заметить интересный факт. Возьмем, например, анорексию и булимию – это две стороны одной медали: пищевой аддикции. Обжоры всецело и открыто предаются своей страсти, голодающие же прячут ее от себя или вырабатывают противоположное поведение. При этом у одного и того же человека маятник может раскачиваться от одного полюса к другому. Если сопоставить аддикции по этому принципу, получаются такие пары: алкоголики и борцы за трезвость (члены общества Анонимных Алкоголиков); денежные мешки и транжиры (новые русские), властолюбцы и подхалимы (карьеристы), фанатики и вожди (партии, секты), фанаты и идолы (спорт, поп-музыка). Противоположность трудоголизма – саботажное, пассивно-агрессивное поведение; объединяет эти две аддикции синдром выгорания профессионала. Клептомания также имеет обратную сторону: есть много вариантов игры «Полицейские и воры», вплоть до коррупционеров в сфере борьбы с преступностью.
Далее в этом «параде аддикций» идут рука об руку: хулиган и «училка», алкоголик и его заботливая жена, поджигатель и пожарник, охотник и вегетарианец, злодей и святоша, живодер и хирург, убийца и самоубийца. За ними следуют в обнимку «сладкие парочки»: садист и мазохист, эксгибиционист и вуайерист, размалеванная проститутка и старая дева в синих чулках, плешивый Дон Жуан с масляными глазками и строгая на вид дамочка – жертва многочисленных изнасилований.
Замыкает «парад» колонна по одному. Это бредут созависимые, которым не досталось пары. На груди у них висят таблички: «Ищу алкоголика», «Ищу наркомана», «Ищу обжору», «Ищу “нового русского”», «Ищу начальника», «Ищу идола», «Ищу, с кем сыграть». А эти двое, что печально плетутся в хвосте, что там у них? У одного: «Ищу психолога», у другого: «Ищу клиента». Знакомые все лица! А вот и замыкающий, Автор, с табличкой: «Ищу читателя». А читатель уже с нетерпением ждет заключительного слова…
Вот оно, пожалуйста. В нашем парке осенью открыли дискотеку. Повесили объявление, что лица в состоянии алкогольного или наркотического опьянения на дискотеку не допускаются. Весной его заменили, и теперь не допускаются лица в состоянии сильного опьянения. Похоже, на следующий сезон придется вешать новое объявление: в состоянии очень сильного… Глядя на это, я подумал: ведь и психотерапевт может так же «приспособиться» к пациенту в его бесконечной работе над собой, чтобы в результате стать психоголиком или группоголиком. А может быть, он уже таким и стал? Может ли трудоголик или просто курящий человек помочь другому избавиться от его зависимости?
Если вы работаете с людьми – необязательно в качестве психотерапевта, вы наверняка хотите помочь им стать независимыми, зрелыми личностями. Я надеюсь, что эта книга поможет вам разобраться с собственными проявлениями зависимости и понять, что с ними делать. Желаю успеха!
